— Да, — уже в который раз Анька подтвердила слова опера. — Я сейчас оденусь и спущусь.

— Я тут подожду, — полицейский не собирался уходить, как будто она была не свидетелем, а уже подозреваемой и собиралась смыться от наказания.

Аньке не понравился его тон, она невольно сморщилась, но ничего не сказала. Молча ушла в спальню к родителям переодеваться. Стянула легкий домашний халатик и надела ту же ярко-розовую футболку и цвета морской волны шорты, в которых ездила в сад. За окном было не совсем солнечно, огромные белые облака закрывали большую часть неба, хотя по-прежнему было тепло. Градусник за окном показывал 28.

Подойдя вместе с опером к старому служебному уазику, она увидела на заднем сиденье Катю, которая тут же обрадовалась ее появлению.

— Представляешь, дядьку того, у которого мы вчера медовуху покупали, убили, — сообщила та уже устаревшую новость, когда машина выехала со двора. — А мы с тобой свидетели. Представляешь? Я еще никогда не была свидетелем.

— Ничего хорошего, — недовольно проговорила Анька. — Я уже была.

Ей нисколько не хотелось вспоминать о смерти ее соседа по этажу, случившуюся весной. Ведь именно с этого началась череда странных событий, в которых она чуть не погибла от рук темного колдуна. И вот опять! Да сколько ж можно! Опять полиция, опять расследование. Да ну их к черту. Ей не хотелось ввязываться в новую историю. Увидев, недовольную Анькину мину, Катя перестала ее спрашивать и переключилась на молодого опера, сидевшего впереди.

— Господин старший лейтенант Васютин, — надо же, она запомнила и звание и фамилию опера, которые напрочь выпали у Аньки из головы. — А что там произошло?

— Вам все расскажет следователь по этому делу, — неохотно произнес опер, но Катю не так-то легко было остановить.

— Ну, хотя бы обрисуйте ситуацию. Вы что думаете, что две хрупкие девушки могли убить того амбала, которым был пасечник?

Опер покосился на Катю и спрятал улыбку, которая непроизвольно нарисовалась у него на лице. Уж Катю-то хрупкой девушкой никак не назовешь, даже при сильном желании и в порядке лести. Поэтому, чтобы не заржать вслух, ему пришлось что-то сказать, и он проговорился:

— Труп пасечника обнаружил его сосед по даче вечером, как он говорит, после вашего ухода. Правда, не сразу. Поэтому вы пока свидетели, но возможно и первые подозреваемые. Но это выяснять будет следак.

— Вы придурки что ли?! — сразу же возмутилась Катя. — На фига нам его убивать?

— Девушка, поосторожнее со словами, а то можете загреметь на пятнадцать суток за оскорбление представителя власти, — опер нахмурился, не ожидая от нее такой реакции, и замолчал.

Замолчала и Катя, поняв, что из этого гада больше ничего не вытянет. Пришлось им с Анькой дожидаться следака в коридоре РОВД и участвовать в допросе по очереди. Первой опросили Катю, так как той надо было возвращаться на работу. Выйдя из кабинета следователя, она сказала «созвонимся» и побежала на выход. Анька же зашла внутрь.

— Здравствуйте, — поздоровалась она с женщиной средних лет в синей форме с погонами капитана.

У той было строгое лицо важного человека, короткая стрижка под мальчика из крашенных в цвет вороньего крыла волос и злые темно-карие глаза.

— Присаживайтесь, — она показала Аньке на стул около стола и начала допрос.

По вопросам следователя Анька поняла основной ход событий, случившийся после того, как они с Катей покинули негостеприимную пасеку. Их и так пчелы покусали, а тут еще и подозревают в убийстве пасечника. Хотя следачка не нашла у них ни злого умысла, ни мотива. Но сказала, что все еще впереди, и если они виноваты даже по неосторожности, то будут привлечены к ответственности в установленном порядке. По неосторожности — пока так было квалифицировано преступление. Потому что пасечник получил удар по затылку тяжелым предметом. И пока не понятно, ударил ли его кто-то, или он сам упал.

Но дело осложнялось тем, что после ухода девушек, никто к нему не приходил. Так что получалось, что они видели его живым последними. И запросто могли быть убийцами. Может чего не поделили, когда медовуху покупали, или тот приставал к Кате. Следачка выяснила, что на дачу заходила только она, а Анька стояла снаружи. И судя по комплекции подруги, та запросто могла шандарахнуть по голове даже стокилограммового мужика, который получив удар, умер не сразу в силу своего крепкого здоровья. Так что по всему выходило, что Катя первая подозреваемая, а Анька соучастница.

— А почему вы решили, что мы были последними, кто к нему заходил? — Анька задала единственный вопрос, который у нее вертелся на языке с самого начала допроса. — У него постоянно люди медовуху покупают. И алкашей, небось, полно ходит. Могли с ним чего-нибудь не поделить. Или ограбить. Явно он не бедствовал, вон какой дом отгрохал.

— Эту версию мы тоже прорабатываем, — уклончиво ответила следователь. — Но сосед по даче, к которому вы заходили сначала, когда дом Емельяныча искали, никого после вас не видел. А как он утверждает, через сетку-рабицу соседский сад отлично просматривается. И он частенько наблюдает, что происходит на даче соседа, мол, у них конкуренция, и он частенько подсматривал за лайфхаками соседа.

— Он так и сказал «за лайфахаками»? — удивленно переспросила Анька и уставилась на следователя.

— Конечно, нет, — улыбнулась следачка. — Но принцип тот же. У Емельяныча по местным разговорам каждый год урожай меда раза в два превышал соседские. И всем интересно, почему так происходит. Вот и старались за ним подсматривать, чтобы узнать, что он делает… делал, — поправилась она, — чтобы получить такой объем.

— Как интересно, — задумалась Анька, явно дело нечисто, да и магией попахивает, как сказал ей душа талисмана. Пожалуй, надо выяснить, что же там произошло на самом деле. Ну как она теперь пройдет мимо этого? — А может из-за конкуренции и убили, а сосед кого-то скрывает, — тут же начала выдвигать версии.

Но ее попытки расследования грубо пресекла следачка:

— Мы как-нибудь сами разберемся. Без дилетантов. Подпишите здесь и здесь… Вы свободны. Но учтите, что мы вас можем вызвать в любое время. Так что из города не уезжайте.

— Так у меня отпуск, — понуро сообщила ей Анька.

— Вы куда-то отдыхать собрались?

— Так-то нет, но все может быть, отпуск же.

— Печально, — констатировала капитанша. — Придется вам его провести здесь, пока следствие не закончится. Но не переживайте, обычно бытовуха быстро раскрывается, — обнадежила на прощанье.

«Бытовуха быстро раскрывается», — мысленно повторила Анька слова следачки уже дома, всю дорогу думая о сказанном, а теперь вспомнила и на кухне за чаем с плюшками.

По всему получалось, что именно Катя пристукнула пасечника за что-то. Да ну, нет, ерунда какая-то. За что его можно пристукнуть? За то, что приставал? Да ни один мужик в здравом уме приставать к Кате-сумо не будет, скорее наоборот. Ну, тогда уж амбал должен был выставить Катю с порога, а этого, как известно, не случилось. Подруга спокойно вышла, весело размахивая бутылем медовухи. Анька свидетель. Хотя, надо заметить, что она больше пасечника не видела. Он их провожать до ворот не пошел.

Неужто пристукнула? Ну, тогда он разве что в пьяном виде мог приставать. Но пьяным пасечник не был. Он же встретил их у ворот, и никакого запаха алкоголя Анька не почувствовала, да и не был он похож на пьяного. Так что Катя тут ни при чем.

Остается два варианта. Первый — ограбили. Кто? Тот, кто пришел после них, и кого не видел сосед. Хотя следачка так и не сказала, утащили у него что-то или нет. Тайна следствия, блин. Но все равно это самый реальный мотив. Небось пасечник хорошо зарабатывал на своей медовухе. Считай полторашка стоит 300 рублей. А чего для этого надо? Тут Анькин мозговой процесс забуксовал. Она не знала, как делается медовуха. Хотя наверняка принцип везде одинаковый, что для бражки, что для вина. А вино они с мамой ставили каждый год. Всего-то надо ягоды засыпать сахаром и оставить бродить. А в медовухе и сахар не нужен, все в меде есть. Значит, только водой залить? Наверное. Так что получается чистой прибыли сто процентов.